Под таким названием в районной газете в 2005 году были опубликованы воспоминания жительницы Гольшан Веры Леонтьевны Юшкевич. С тех пор прошло 18 лет. Автора этих воспоминаний, к сожалению, уже нет в живых. Вера Леонтьевна тяжело болела и умерла в 2006 году. Похоронена на православном кладбище в агрогородке Гольшаны.
Но память о ней жива: в пожелтевших страницах “Ашмянскага весніка”, в сердцах троих ее детей, которым она много рассказывала о своем трагическом детстве; в воспоминаниях друзей и односельчан, с которыми она делилась болью незаживающей детской раны.
Жительница Гольшан Валентина Степановна Лабунина дружила с семьей Веры и Василия Юшкевич и вспоминает, что их дети, Лилия, Людмила и Андрей, были активными читателями детской библиотеки, которой она в то время заведовала. А сама Вера Леонтьевна очень любила художественную самодеятельность, участвовала в концертах, часто ездила в составе агитбригады от местного Дома культуры по населенным пунктам сельсовета и была душой любой компании. Песни, записанные Верой Юшкевич, и сегодня хранятся у Валентины Степановны. В двух толстых общих тетрадях: собранный ею фольклор, романсы, популярные хиты того времени. Может, эти песни, особенно народные, будут интересны работникам культуры, считает Валентина Лабунина, ведь они внесут разнообразие в репертуар любого коллектива.
Жизнь Веры Юшкевич была интересной и насыщенной. Выпускница Ильянского совхоза-техникума некоторое время трудилась вольнонаемной с мужем в ГДР – в Группе советских войск, – в отделе партучета Ошмянского райкома партии, библиотекарем и киномехаником в Гольшанах. Общение с людьми всегда приносило ей удовлетворение. Она радовалась каждому прожитому дню, любила жизнь, но не могла вычеркнуть из нее трагических событий Великой Отечественной, которые ей пришлось пережить вместе с семьей.
Одна с тремя маленькими детьми
«Трудные, жестокие дороги войны… По ним прошли не только солдаты и партизаны, но и весь белорусский народ. Многострадальной Беларуси пришлось выдержать натиск гитлеровских войск, подготовленных, как говорится, «до зубов». Эта война принесла людям большое горе, оставив детей сиротами, жен – вдовами.
Отцы наши и деды проливали кровь и погибали за независимость Родины, во имя нашей жизни, чтобы мы могли учиться и быть достойными своих отцов.
Наша мама осталась одна с двумя детьми, сестра умерла от голода в д. Глыбочка на Витебщине. Я была совсем маленькой (родилась в мае 1941 года), но средней среди детей. И хочется описать все, что осталось в моей памяти и что рассказала мне мама.
Когда толпу женщин и детей гнали неизвестно куда, у мамы на руках было двое детей. Брат (старше меня на пять лет) держался за край старенькой оборванной маминой юбки. Немцы не считались ни с кем, били прикладами винтовок, а тех, кто не хотел подчиняться, убивали. Мама была больна брюшным тифом и не могла идти. Они хотели ее убить, но она взмолилась: «У меня трое «киндеров!». Немцы ее бросили под каким-то сараем на жаре в 30 градусов. Нас, детей, подобрали чужие люди и смотрели, как своих. Потом мама нас отыскала.
Самый страшный враг – голод
Поскольку возвращаться было некуда, так как немцы сожгли все деревни дотла, мы стали жить в землянках в лесу. Под насыпью стояло семь землянок, куда привозили детей. Спали мы на нарах, укрывшись разным тряпьем, которое было взято в спешке из дома. Есть было нечего. Мой дядя, Александр Максимович Иванов, был в хозвзводе. Иногда он приносил коровью голову. Мы были безумно рады и готовы есть даже сырое мясо. Около двери, на лавочке, стоял огромный котел. В нем находилась черная соленая вода. Нам говорили, что это морская вода. Когда мы не ели по несколько суток, мочили пальчики в эту воду и облизывали, утоляя голод. Летом мы питались заячьей капустой, ягодами и грибами. Хлеба не видели в глаза. Трудно было пережить зиму, ведь очень хотелось на улицу, но обуви и одежды не было никакой. Приходилось только по очереди смотреть в крохотное окошечко. От холода и голода дети были худыми и болезненными. Многие умирали.
Однажды кто-то донес немцам, где находятся партизанские землянки. Нас всех собрали и повезли в леса. В землянке остался мой дед Максим, мамин отец, и еще одна родственница. Они не могли идти. Целую ночь мы не спали, слышали, как немцы взрывали землянки. Утром мама побежала на то место и увидела только обгоревшие тела. Она собрала косточки в кучку и прикрыла их прелыми листьями.
А немцы тем временем шарили по домам: искали партизан. Забирали женщин и детей, говорили, что они партизанские жены. Мы очутились в д. Глыбочка. В дом поселили много людей. Нам достался стол в кухне, здесь мы все и теснились. Люди ночью умирали, как мухи. Утром 5 мая мы увидели, что мама плачет. Мы не могли догадаться, что умерла наша сестра Лида. Она опухла, а на лице еще остался румянец.
Испытания продолжаются
Вокруг было много озер. Мама ходила туда и приносила рыбу, которую глушили партизаны. Однажды она принесла хорошую весть: немцев погнали на запад. Мы все плакали, хотя мало что понимали. По деревне ехали партизаны на лошадях и кричали: «Победа!». Женщины и дети плакали, подолом юбки вытирая слезы. Это были слезы радости.
Мама нас привела в д. Глыбочка. Там мы разместились в доме около леса. Старушка, которая там жила, тихонько умирала от голода, лежа на кровати. Вскоре ее не стало. Мама привела и свою больную сестру. У нее болело сердце, ноги были опухшие. Мама прослышала, что где-то за 7 км в поле есть картошка в копцах, и с племянником Димой отправилась за едой. Их не было четыре дня. Мы с братом сидели все это время на холодной печке, прижавшись друг к дружке, а тетя Матрена лежала на кровати. В бреду она звала своего старшего сына Петю. Он был связным у партизан, его убил немецкий снайпер, когда тот на лыжах вез партизанам донесение. Поутру она умерла. Ее длинные черные косы повисли до пола.
Все эти дни мы голодали. Случайно я протянула руку за печь и нашла там узелок с солью, которую тут же проглотила. Не помню, как пришла мама, так как была почти без чувств. Мама позвала соседей, и они вызвали у меня рвоту. Из желудка выходила соль, смоченная слюной. Я осталась жива, но на здоровье это сказалось, так как организм был ослабленный. Мы на «буржуйке» жарили гнилую картошку и ели ее с большим аппетитом, хотя она была постной и совсем не вкусной.
Возвращение домой
Жизнь продолжалась. Пришлось вернуться в родную деревню Аболонье, что на Полоччине. Ни одного дома не было, только кое-где сохранились разбитые обгоревшие печи. Мама начала рыть землянку: натаскала туда всякого хлама и накрыла. Когда был дождь, мы все равно промокали.
Вскоре пришла весть, что вернулся с фронта Александр Максимович Иванов, мамин брат. Он пришел на костылях. Хотел нам помочь, но сам был очень болен. Он забрал меня к себе в д. Сосницу, где жила его семья.
Очередное пристанище – Кривуля
Мама с братом уехали в Западную Беларусь. Здесь больших боев не было. Фронт прошел. Почти все дома были целые, да и люди так не голодали. Мама нашла приют на одном из хуторов в Кривуле, куда потом забрала и меня, и бабушку. У моей бабушки было четверо сыновей, и ни один не вернулся с фронта. Она каждый день плакала и причитала.
На хуторе жила только одинокая старушка Жуковская. Так как есть было нечего, мама отправила брата на заработки – пасти коров. Нам с бабушкой приходилось ходить с торбой и просить у людей хлеба и воды. Мы шли за куском хлеба, куда глаза глядят, ведь никаких деревень мы не знали. Люди не всегда хорошо относились к таким попрошайкам. Кто вынесет кусочек хлеба, а кто запугает собакой. А ночевать в дом не пускали. Бабушка просилась отдохнуть хотя бы возле порога. Трудно все это вспоминать. Даже дети не хотели со мною играть, бросали в меня камни и кричали, что я нищая беженка, оборванка.
Наказ молодым
Прошли годы. Я обрела семью, родила троих детей. С мужем прожили в мире и согласии 43 года. Мы, дети, ту войну прожили, как взрослые. Рано узнали, что такое голод и холод. Как страшно умирать от голода! Мы не воевали и не стали героями в силу возраста, но все ужасы войны испытали вместе со взрослыми.
У меня отец погиб, а мои дяди, Александр Максимович Иванов и Иван Григорьевич Масков, пришли с войны инвалидами. А.М. Иванов, инвалид 2 группы, жил в д. Гольшаны в послевоенное время, награжден многочисленными медалями. Мой отчим, который меня растил, Федор Петрович Петров, прошел три войны. В Первую мировую был награжден Георгиевским крестом и медалями. Орден Красного Знамени и благодарность за взятие крепости Пиллау, подписанная Сталиным, хранятся в музее Гольшанской школы. Жаль, что никто на это не обратил внимания.
Молодое поколение должно помнить нашу историю, не забывать, что свободу им подарили наши воины-освободители. Хочу, чтобы эта кровавая война не повторилась, а наше небо всегда было чистым, и нашу землю больше никогда не топтал вражеский сапог».
Подготовила Алина САНЮК.