На страницах «СБ Беларусь Сегодня» опубликован замечательный, на мой взгляд, материал Андрея Муковозчика «Совместить на портале фейк-ньюз и искажение истории – это, вообще говоря, надо постараться сделать». Не смог пройти мимо журналист печатного издания и проанализировал «глубину» подачи событий (публикация Ольги Комягиной, ТУТ.бай), случившихся в деревне Лавжи Ошмянского района в далеком, но все же таком близком (по меркам истории) 1945 году. Кстати, студента филологического факультета, интересующегося историей, с такой фамилией помню, но вот на родном историческом факультете Комягиных не было.
Вот какая штука наша профессия — не каждый историк может быть журналистом, тем более не каждый журналист историком. История не терпит сочинительства, но постоянно этому подвергается в неумелых руках. Сложно простому читателю сегодня устояться во мнении перед лицом множества исторических фальсификаций, когда «и жук и жаба» берется компоновать материалы из источников, указанных в Википедии, а после записываться в авторы «уникального» материала, не сославшись при этом ни на один документ. А такая деятельность не имеет ничего общего с исследовательской работой.
Историк — прежде всего специалист, занимающийся исследованием документов, предметов, мест, имеющих отношение к прошлому человечества. В основе работы историка лежит работа с архивами, в то время как в основе любого исторического исследования всегда лежат архивные документы. Тогда становится глупо что-то придумывать, когда лирика разбивается о пожелтевший краешек «Приказа Верховного командования» или «Докладной записки» или «Протокола допроса».
Историк любит время, поэтому никогда не торопится.
«В деревне Лавжи, что на окраине Беларуси установлено два памятных знака, но только тот, что на польском языке, содержит информацию о том, что деревню сожгли войска НКВД». Об этом пишет Комягина, ссылаясь на единственно предложенный читателю источник – выдержки из публикации польского историка Томаша Бальбуса. Кстати, кто хочет, читайте Бальбуса в оригинале, ибо вырванное из контекста способно изменить смысл. Благо, материал находится в открытом доступе.
Но вот с утверждением о том, что «об этой истории в русскоязычной литературе и исследованиях» есть всего несколько упоминаний, категорически не согласен. Для журналиста – возможно, для историка – достаточно, и все они, вы не поверите, давно находятся в открытом доступе. В прессе действительно событиям в Лавжах уделено немного внимания, может быть потому, что на многострадальной белорусской земле, где погиб каждый третий, не счесть числа таких Лавжей, но мы с вами, заглянув в архивные документы, постараемся это исправить. Поэтому, обратившись к имеющимся различным источникам, хочу предложить на суд искушенного читателя все, что время бережно сохранило потомкам.
Экскурс в историю необходим для объективного подхода по обозначенной теме.
Надо понимать, что 1945 году предшествовал переломный 1939, а далее еще пять лихих лет существования на земле белорусской и немецко-фашистских захватчиков, и их пособников, и тех, кто все годы войны лелеял собственные прожекты.
Так, по сути, и получилось с Армией Крайовой (АК). Целью своей командиры АК, получавшие приказы из Лондона (куда вовремя эмигрировало все польское правительство), ставили восстановление Польши, и лучше бы раскинувшейся от Балтийского до Черного морей в границах 1772 года. Отсюда и все беды. Согласно сборнику документов «НКВД и польское подполье 1944-1945» (по особым папкам И.В.Сталина) АК была самой массовой военной организацией антигитлеровского, а в определенный период и антисоветского подполья Польши. Она строилась по территориальному принципу. Численность ее в разные периоды войны колебалась от 250 до 370 тысяч человек по мере вливания в ряды АК различных польских военных организаций: Тайная польская армия, Польская вооруженная организация «Знак», Гвардия Людова ВРН, Тайная военная организация, Вооруженная конфедерация, Социалистическая боевая организация, Польский Союз Свободы, а также частично Национальная Военная Организация, Батальоны Хлопске и Национальные Вооруженные Силы. («Структура АК соответствовала административному делению Польши до 1 сентября 1939 года. Вся территория была разделена на 6 так называемых обшаров. Каждый обшар с лета 1940 года делился на военные округа, они совпадали с границами бывших польских воеводств. Западно-белорусские земли входили в два обшара. Один из них – «Белосток» (№2), которому подчинялись Белостокский, Новогрудский и Полесский округи, и обшар №3, куда входил Виленский, Молодеченский и Верхнедвинский округа. Низовой единицей подполья АК была «пляцувка», состоящая из нескольких групп («коморок») по 3-5 человек. «Пляцувки» объединяли членов подпольной организации одной или нескольких соседних деревень» (Е.Семашко).
[stextbox id=’info’]Каждый вступающий в АК принимал присягу, а ее участником на первоначальном этапе формирования, по свидетельству документов, мог стать только поляк: «в организацию нельзя принимать евреев и белорусов, немцев и русских».[/stextbox]
Белорусы появились в АК лишь в 1943 году, когда наряду с добровольным стал использоваться принудительный мобилизационный принцип комплектации Армии Крайовой.
Присяга солдат Армии Крайовой
Перед лицом Всемогущего Бога
и Пресвятой Девы Марии,
Королевы Короны Польской,
клянусь быть верным моей Отчизне, Республике Польше.
Стоять несгибаемо на страже ее чести, сражаться ради ее освобождения
из неволи изо всех сил,
вплоть до жертвы моей жизни.
Президенту Республики Польша,
Верховному Главнокомандующему
и назначенному им
Командующему Армии Крайовой
я буду полностью послушен,
а тайну незыблемо сохраню,
что бы со мной ни случилось.
Да поможет мне Бог.
Для чего все это создавалось, довольно ясно говорится в директиве генерала Стефана Ровецкого (псевдоним «Грот»), руководителя военной организации (14 февраля 1942 года организацию по приказу Владислава Сикорского переименуют в АК) «Союз вооруженной борьбы» от 28 сентября 1940 года: «Исход ожидаемого конфликта между Россией и Германией в настоящий момент предусмотреть невозможно. Для нас было бы лучше всего, если бы немцы атаковали Россию, уничтожили ее вооруженные силы и облегчили бы тем самым для нас решение в будущем вопроса о нашей восточной границе». Документ этот был адресован именно руководителям подпольных структур, действующих на территориях Западных Беларуси и Украины. Как видно, такая установка была дана за 8 месяцев до начала Великой Отечественной войны.
До интересующей нас даты 23 февраля 1945 года аковцы были не просто душевными революционными мечтателями. И этому тоже в открытых источниках, в основе которых лежат протоколы допросов и военный документооборот («АК в документах»), есть подтверждение. Они, руководствуясь исключительно патриотическим чувством справедливости, без всяких там военных трибуналов, не привлекая ни судей, ни адвокатов, выявляли врагов польского народа и государства и выносили им приговоры. И никто из поляков не протестовал против того, что они делали. «Одни и те же лица и судят, и наказания исполняют». (Е.Яковлева «Польша против СССР. 1939-1959»). В отличие от множества документально установленных фактов Владимиру Микутю (персонажу статьи в «Беларусь Сегодня») несомненно повезло больше тех, кто проживал, например, в одной только печально известной Гайновке, а сколько их было этих деревень… Микуть потом до скончания дней раздавал интервью, и чем дальше в прошлое уходила война, тем большими небылицами эти рассказы обрастали (о том, что архивы когда-то откроют и правда всплывет наружу он не думал), а кто-то остался лежать в сырой земле, так и не уяснив сути дела.
Аковцы копили силы для победного для них конца войны, объясняя пассивность заботой о народе. «Информационный бюллетень», издаваемый АК в 1943, вещал: «…на данный момент нашим общим долгом является исполнение приказа верховного вождя, неоднократно повторяемого уполномоченным правительства, командующим вооруженных сил в стране, а также всеми ответственными польскими элементами: ждать с оружием у ног… Будущее нации (польской нации, заметьте) требует от нас все еще терпения, самообладания и беспрекословного подчинения». И аковцы ждали.
Надо сказать, что на их содействие в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками никто особо не рассчитывал. Об их «заволынивании» было известно Сталину. Свидетельствуют документы: когда на переговорах в Москве премьер-министр эмигрантского правительства С.Миколайчик (сменивший погибшего в авиакатастрофе В.Сикорского) заявил, что «поляки создали в Польше подпольную армию», Сталин заметил: «Борьбы с немцами она не ведет, отряды этой армии скрываются в лесах. {…} наши войска встретили под Ковелем две дивизии этой армии, но, когда наши войска подошли к ним, оказалось, они не могут драться с немцами, так как у них нет вооружения… отряды польской подпольной армии не дерутся против немцев, ибо их тактика состоит в том, чтобы беречь себя и затем объявиться, когда в Польшу придут англичане или русские». Забегая вперед, скажу, что Сталин осенью 1943, недвусмысленно дал понять, что будет с аковцами в случае их самодеятельности. По сообщению полковника Миткевича, польского представителя при главном штабе союзников в Вашингтоне, Сталин в ответ на вопрос союзников, какую позицию он займет в отношении повстанческих действий АК, сказал следующее: если эти вооруженные силы не подчинятся заранее советскому командованию, то он их не потерпит в тыловой зоне». Ни Сталин, ни военные АК не могли поступить по-другому. Война, как оказалась, у каждого была своя: у одних — уничтожить немцев, не просто вывести их за калитку, образно выражаясь, и закрыть перед носом двери в надежде, что они не захотят вернуться, у других – вернуть то, что хотелось считать своим. И лидер СССР оказался прав.
[stextbox id=’info’]В известном историкам Общем приказе №3 Главнокомандование «Национальных вооруженных сил» (польское сокращение «NSZ») заявило «Советские войска на территории Польши должны считаться вражескими…[/stextbox]
Всяческое сотрудничество польских граждан с советскими войсками, будучи действиями, противоречащими приказам правительства и интересам польской нации, будут рассматриваться, как государственная измена». Сильно? А как карались за измену, да еще и в военное время, думаю, объяснять не стоит.
Перенесемся теперь в Лавжи. И вот первый, как говорится «ляп» — «на территории Беларуси к июлю 1944 года было около 20 тысяч солдат отрядов самообороны АК». Напомню, что абсолютно известно, и свидетельством тому масса источников, с января 1944 готовилась и проводилась операция «Буря» с участием 70-80 тысяч солдат и офицеров АК, дислоцированных, главным образом, на стыке нашей западной границы. Опять же, как известно из открытых источников, операция «Буря» не достигла ни военных, ни политических целей. Можно только догадываться, с какой целью искажена статистика.
Почему? Да потому что случился конфликт интересов. Составной частью операции «Буря» являлась операция «Острая Брама», нацеленная на освобождение Вильнюса от немцев. Освобождать аковцы хотели сами. Согласно операции, еще до прихода Красной Армии объединенные силы Виленской и Новогрудкой округ АК полностью очищают Вильнюс от фашистов и становятся полноправными хозяевами в городе, чем доказывают Советам, кому все же принадлежит территория «кресов всходних». В настоящее время никто из современных историков, в том числе и польских, такие цели АК в этой операции не отрицает.
Операция АК по освобождению Вильно началась в ночь на 7 июля, но прорвать линию немецкой обороны штурмом удалось только в нескольких местах, да и то в предместье города, а 7 июля в 5 часов утра генерал АК Александр Крыжановский (псевдоним «Вильк») отдал приказ об отступлении. Атаки АК велись с востока, где немцы подготовили укрепления для обороны города от приближающейся Красной Армии. Бойцы АК были вооружены легким стрелковым оружием, к тому же они оказались не подготовлены к ведению боев в городских условиях. В основном весь разгром здесь гитлеровского гарнизона в Вильно лег на плечи Красной Армии. 13 июля 1944 года Вильнюс был полностью освобожден. Такова правда истории и её последствия.
Процитируем Мариана Солтысяка, видевшего вблизи организацию операции и искренне недоумевавшего приказу:
[stextbox id=’info’]«Двигаясь вслед за арьергардом немцев, впереди передовых советских частей…занимать территорию и создавать условия власти, которую уже готовой обнаружат советские войска…».[/stextbox]
Нигде в польских учебниках истории не встретишь информации о том, что для частей АК приказ идти в лапы немцев, ожидавших наступления частей Красной Армии, а не аковцев – означал подписание смертного приговора наиболее идейному элементу в Польше. В угоду желаниям пустили на смерть.
После неудачи операции «Острая Брама» уцелевшим командирам необходимо было принять решение и выбрать один из 4 возможных вариантов:
- Сложить оружие и вступить в ряды Войска Польского под руководством генерала Зигмунда Берлинга или на выбор в ряды Красной армии, идти на фронт и бить фашистов;
- С оружием в руках пробиваться на запад, на территорию Польши и действовать там по обстоятельствам;
- Распустить батальоны и бригады, дать возможность каждому офицеру и солдату АК самостоятельно выбирать дальнейшую судьбу;
- Оставаться на «кресах всходних» и бороться с Советами за польскость на территориях западной Беларуси до последней капли крови, до последнего патрона.
Парадокс жизни, но на практике получилось, что все эти четыре несовместимых варианта были воплощены в жизнь, прежде всего из-за отсутствия единства среди польских командиров.
Однако относительно героизма бойцов и части командиров АК спорить не будем – многие из них воевали, в том числе в Войске Польском, созданном З.Берлингом. «И наверняка были среди них те, кто вместе с войсками Красной Армии брал Берлин» (Е.Яковлева).
[stextbox id=’info’] Обратим внимание читателя на то, что не соответствуют действительности и утверждения в статье Комягиной: «для чекистов отряды самообороны АК – это бандиты, которых следовало уничтожать», а партизанские отряды (это на польский манер, в реальности же — карательные батальоны, мародерствующие в лесах после роспуска), подлежит ликвидировать.[/stextbox]
Из документов следует, что после принятия польскими командирами решения о роспуске АК, в составе последней должны были остаться только добровольцы. Шло разоружение, но никак не уничтожение или ликвидация. Почти 8 тысяч человек, не считая местных, что просто разошлись по домам, разоружили. Около 2,5 тысячи были освобождены после предварительного следствия, около 4 тысяч сначала были направлены в лагерь в Медниках (Мединикай в Литве). Правда, для бойца, могло оказаться так, что разоружить, значит уничтожить. Отказавшихся вступить в Войско Польское, направили в Калугу. Но догола их никто не раздевал, к стене лицом не ставил, пулю в лоб без суда и следствия не пускал. Можно сказать, сохранили жизни…
А вот изуверы, бродящие по белорусским лесам, такое творили, и подтверждения этому есть как в архивных документах, докладных записках, так и в открытых источниках, что потрясает воображение. Дескать, фронт был далеко на Западе, как 23 февраля 1945 могло такое случиться?
[stextbox id=’info’]Если обратиться к истории и имеющимся документам, то они свидетельствуют, что банды разгуливали по белорусским лесам до 1953 года, терроризируя деревни. Спрашивается, зачем по лесам прятались? Потому что надежда умирает последней?..[/stextbox]
Так получилось и с вновь упомянутым Владимиром Микутем (псевдоним «Ярэма»), 18 лет отроду. Странно, но точно под таким псевдонимом в 1943 году действовал совсем другой польский начальник – командир, майор Чеслав Дембицкий (Е.Семашко «Армiя Крайова на Беларусi»). Громко звучит и фраза сожгли «всю деревню». Хотя имеющиеся в открытых источниках сведения называют 6 дворов в уничтоженных фашистами Ошмянских Лавжах (источник) и 8 дворов (автор Е.Яковлева). И только Комягина увеличивает цифру до 10 дворов. Фактически их было 6.
«Переодетые «власовцы» или переодетые чекисты», да еще и 19 тысяч? Документальных доказательств эта цифра не имеет, не приводят их ни журналисты, ни историки. А вот штуки с переодеванием действительно имели место быть, но грешила подобным образом именно бандитская среда неприкаянных аковцев. И понятно зачем.
К сведению авторов придумки достоверный материал из источника «Огнем и мечом» Хроника польского националистического подполья в Белоруссии (1939-1953гг.)»
«Народному комиссару внутренних дел БССР комиссару госбезопасности тов. Бельченко (25.09.1944)
«…1 августа 1944 года в качестве уполномоченных от Юратишковского Райсовета Депутатов Трудящихся по разъяснению среди населения приказа о призыве в Красную Армию, были направлены в д. Репушиху лейтенант Козлов…
…около 9 утра 2 августа 1944 деревня была окружена группой бандитов, которые обстреляли деревню из пулеметов и автоматов (фронт, напоминаю, был далеко на Западе)…
…после отступления оставшихся бойцов бандитская группа раздела убитых, изъяла у них личное оружие и скрылась».
Позже было установлено, что нападение было произведено бандой белополяков, руководимой Юневичем Вячеславом, численностью до 70 человек…»
Зачем одежда, и разве никого из мирного населения в результате этой вооруженный стычки не зацепило? Где, спрашивается памятник, ведь фронт далеко на западе? Так чем Лавжи отличаются от Репушихи?
[stextbox id=’info’]Вот и получается, что в каждой затронутой войной деревне памятник не поставишь с точки зрения Советов, а вот если пали бандиты-аковцы, то непременно нужен мемориал на польском языке, да еще и про мирных жителей павших от пуль НКВД, видимо, не забудут указать.[/stextbox]
Время оно такое, глядишь, и пройдет, и уберут установленный когда-то памятник павшим аковцам на белорусской земле, как теперь советским воинам-освободителям в Варшаве, а вот как установленный в память о мирных жителях, павших от рук НКВД – не посмеют. Вот она, польская идеология?!
И случаев подобных с раздеванием аковцами убиваемых ими военных и партийного актива бесчисленное множество. «В общем, так и хочется признать случившееся в Лавжах вопиющим советским преступлением против поляков, да кое-что мешает. А именно то обстоятельство, что в этой «мирной» деревне 23 февраля 1945 года находился на постое так называемый 4-ый отряд Самообороны Вилейской Земли, по причине чего и были Лавжи окружены частями НКВД. И поскольку засевшие там польские боевики сдаваться не пожелали, завязался бой (Е.Яковлева). Бой привел к уничтожению не только отряда Микутя, но и 6 дворов деревни, на которые приходилось 53 вооруженных бандита «Ярэмы» (если это вообще псевдоним Микутя). Помните наш посыл: у каждого была своя война. Так вот даже у мирных жителей, в зависимости от того, у какой границы они проживали, война была своя.
Кстати, о переодевании и саботаже приказа о призыве в ряды Красной Армии рассказывало в 2015 году иностранное «Радыё Свабода», вещающее и на Беларусь. Приводились слова местных жителей. В них много интересного и проливающего свет на характер отношения местных к Советской власти. д.Юратишки, Я.Гаспарович: «Знаете дедушка, кто мы есть? Тата кажа: «зараз такi свет – нiкога не пазнаеш (и это сущая правда)». Тата хітры быў, бараду адгадаваўшы, каб не злапалі ў войска». Понятно и то, что время было военным и страшным: не суди, да не судим будешь.
А вот еще слова местных в той же статье дальше, которых Комягина взять в свидетели не пожелала. Р.Адамович:
[stextbox id=’info’]«Свои расстреляли. Свои. Которые не хотели на фронт, которые прятались. А после скучкавалися в банду. Отец рассказывал, что всю родню постреляли. Даже одного мальчика, маленький, в колыбельке спал. Автоматом. За что? Сорок пятый год. Война заканчивалась. Своих свои».[/stextbox]
Однако автор, делает из этой прямой речи собственный, совершенно вырванный из контекста вывод: «Радио свобода: «После всего услышанного очень режет ухо это «свои» в сторону карателей из НКВД». Хитрый ход, не правда ли?
Позвольте, так это, что же получается — сотрудники НКВД не хотели на фронт, прятались по лесам, поэтому кучковались в банды? Как минимум смешно, как максимум рассчитано на глупость читателя или отсутствие у последнего пытливости и склонности к анализу. Весело читать и то, что «в отряде чекистов были русские, литовцы, белорусы и поляки». Вот уж по некоторым национальностям, исходя из большого числа документов, изученных за долгую профессиональную деятельность, в это ни за что не поверю.
Да что говорить, давайте дадим слово самому Владимиру Микутю, тем более, что документы такие имеются. О своих бесчинствах Микуть, прижатый свидетельскими показаниями, рассказывал на допросах. Есть такая информация в том же сборнике «Огнем и мечом», знакомьтесь!:
В. И, Ермолович, С. В, Жумарь «Огнём и мечом. Хроника польского националистического подполья в Белоруссии (1939—1953 гг.)»
«Протокол допроса Микутя Владимира Витольдовича
31 мая 1945 г.
Вопрос: 14 марта 1945 года вам было предъявлено обвинение в том, что вы, будучи командиром вооруженного отряда Армии Крайовой, проводили в тылу Красной Армии подрывную работу. Виновным себя вы признаете?
Ответ: Признаю себя виновным в том, что после освобождения Красной Армией территории Литовской ССР от немецких захватчиков я, вопреки указаниям советских военных властей о прекращении подпольной деятельности Армии Крайовой, вновь организовал вооруженный отряд АК, руководя которым, проводил подрывную работу в тылу Красной Армии.
Вопрос: Покажите, когда и кем вы были вовлечены в Армию Крайову?
Ответ: В Армию Крайову я вступил добровольно в январе 1944 года. Узнав, что в местечке Буйвидзы Виленского уезда формируется вооруженный отряд Армии Крайовой, я обратился к лейтенанту польской армии по кличке «Вильк*42 (фамилию его я не знаю) и был зачислен рядовым в 1-ю бригаду АК. В этой бригаде я состоял вплоть до освобождения Литвы Красной Армией и по болезни был отпущен домой.
Вопрос: А когда вы вновь вступили в Армию Крайову?
Ответ: В конце августа 1944 года ко мне в имение Покрайчизна, Виленского уезда, где я в то время проживал, явился лейтенант польской армии по кличке «Мстислав» (его фамилии я также не знаю) и, предъявив приказ штаба Виленского округа Армии Крайовой, привлек меня к участию в формировании вооруженного отряда АК.
«Мстислав» мне сообщил, что отряды Армии Крайовой вновь создаются на территории Виленской области и будут вести вооруженную борьбу против Красной Армии с целью воссоздания Польши в границах 1939 года. «Мстислав» добавил, что создаваемый нами отряд будет действовать по указаниям штаба Виленского округа Армии Крайовой, который в свою очередь имеет директивы польского лондонского «правительства» о проведении подрывной работы в тылу Красной Армии.
Вопрос: Вы организовали этот отряд?
Ответ: Да. В течение сентября-октября 1944 года мы не только вовлекли в отряд около 70 человек бывших участников Армии Крайовой, проживавших в деревнях Подбродской волости Виленского уезда, но и собрали хранившееся у них оружие: 8 пулеметов, 20 автоматов, несколько десятков винтовок, пистолетов и гранат. После сформирования отряда я был назначен командиром отделения и мне был присвоен чин капрала. Учитывая, что руководство Армии Крайовой предлагало нам действовать под кличками, я тогда же присвоил себе псевдоним «Бись».
В дальнейшем всю подрывную работу в тылу Красной Армии мы проводили по указаниям штаба Виленского округа АК, которые получали через прибывавших связников.
Вопрос: Назовите связников, которые прибывали в ваш отряд.
Ответ: Штаб Виленского округа Армии Крайовой поддерживал связь с нашим отрядом через связников «Марысю» (фамилию ее я не знаю) и еще одну женщину, фамилию и кличку которой я не запомнил. «Мстислав» встречался с связниками на явочных квартирах в деревнях Пелтювка, Балиново, Галгонишки и других Подбродской волости Виленского уезда.
Вопрос: А к чему сводились указания, получаемые от штаба Виленского округа АК?
Ответ: Нам приказывалось всемерно увеличивать численность и вооружение нашего отряда, повседневно обучать участников отряда военному делу и проводить среди населения агитацию за польское эмигрантское правительство в Лондоне, которое якобы только способно создавать назависимую Польшу в границах 1939 г. С этой целью мы получали из Вильно и распространяли подпольную газету Виленского округа АК «Неподлеглость», которая призывала к борьбе с Красной Армией. Для обучения участников отряда военному делу и ориентации их на местности из штаба присылались топографические карты (сотки).
Наряду с этим наш отряд получал особо секретные приказы Виленского округа АК, которые были известны лишь небольшому кругу доверенных лиц. Меня, в частности, как своего помощника, «Мстислав» всегда информировал о содержании таких приказов.
Вопрос: В таком случае покажите об их содержании подробнее.
Ответ: Большинство приказов Виленского округа Армии Крайовой обязывали нас подготавливаться к открытому вооруженному выступлению против Красной Армии, которое намечалось на весну 1945 г. Пока нам предлагалось накапливать силы и лишь обороняться при столкновениях с частями Красной Армии.
Вместе с этим мы, согласно приказу штаба Виленского округа АК, должны были проводить диверсионные акты и уничтожать телеграфную и телефонную связь, а путем террористических актов нарушать нормальную работу советских органов в тылу Красной Армии. «Мстислав», ссылаясь опять-таки на приказ штаба Виленского округа АК, говорил, что мы должны убивать не только представителей Красной Армии, но и председателей советов, которые на местах строго выполняют директивы советского военного командования.
Вопрос: Как вы выполняли эти указания Виленского округа АК о проведении диверсионной и террористической работы в тылу Красной Армии?
Ответ: В отряде «Мстислава» я пробыл около двух месяцев, и за это время мы сумели лишь укомплектовать и вооружить наш отряд. Верно, 27 сентября 1944 г. группа нашего отряда напала на одно небольшое подразделение Красной Армии, расположившееся в деревне Скайсташиле Подбродской волости Литовской ССР, но поскольку в этом бою я не участвовал, мне неизвестны и потери, которые имело это подразделение Красной Армии.
Вопрос: Что же вы делали дальше?
Ответ: В начале октября 1944 года я во главе разведывательной группы нашего отряда находился на польско-литовской границе и на обратном пути в отряд получил письменное указание «Мстислава», переданное мне через Шуповского, развернуть свою разведывательную группу во взвод и, собрав необходимое для вооружения взвода оружие, вернуться в расположение отряда.
Вопрос: Вы выполнили это указание?
Ответ: Мне удалось довести свою разведывательную группу до 12 человек, но связаться со своим отрядом я уже не смог. Разбив свой отряд на мелкие группы, «Мстислав» разослал их с заданиями по деревням, а сам выехал в Вильно для встречи с руководством Виленского округа Армии Крайовой.
Вопрос: А вы со своей группой в дальнейшем действовали самостоятельно?
Ответ: Нет, в январе 1945 года в деревне Блужняны Подбродского уезда Литовской ССР, я соединился с другим вооруженным отрядом Армии Крайовой, которым командовал капитан по кличке «Груб» и был назначен начальником кавалерийской разведки этого отряда.
Отряд под командованием капитана «Груб» входил в состав Виленского округа Армии Крайовой и выполнял приказы последнего.
Вопрос: Какие именно?
Ответ: В течение января-февраля 1945 года по приказу штаба Виленского округа АК мы несколько раз совершали диверсионные акты, нарушая телеграфную и телефонную связь в тылу Красной Армии. Я лично с группой участников отряда дважды выводил из строя телеграфную связь около села Подбродья на линии железной дороги Вильно-Рига, а затем на шоссейной дороге в этом же районе… Наряду с этим мы проводили вооруженные налеты и совершали убийства партийносоветского актива и военнослужащих Красной Армии. Так, 4 февраля 1945 года в дер. Раубишки Виленского уезда наш отряд под командованием капитана «Груб» и с моим участием напал на группу красноармейцев и в завязавшемся бою истребил 10 бойцов Красной Армии. Этот бой мы вели в течение трех с половиной часов и также понесли потери, в частности, с нашей стороны был убит командир отряда «Груб».
Вопрос: Кто же после этого возглавил отряд?
Ответ: Командование отрядом из 40 человек принял я и по своему почину увел его в район м. Тургель Виленского уезда. Еще по пути в этот район я приказал захватить в дер. Заельняк двух местных представителей Советской власти, занимавшихся там каким-то учетом, и передал их отряду, командир которого имел кличку «Комар». После издевательств эти два представителя местной власти были брошены на подводу и вблизи деревни Околица расстреляны.
Вопрос: Эти ваши действия следует расценивать как бандитские. Не так ли?
Ответ: Ничего подобного. Мы не являлись бандитами, а составляли вооруженный отряд Армии Крайовой, который действовал не самочинно, а только по приказам Виленского штаба Армии Крайовой. Приказы штаба округа обязывали нас, руководителей отрядов АК, захватывать и расстреливать представителей Советской власти на местах. Эти приказы неоднократно подтверждал штаб округа, пересылая их через своих связных командирам отрядов «Мстиславу», «Груб» и «Комар». От меня, как доверенного лица, командиры не скрывали существа этих приказов.
Вопрос: Однако непонятно, откуда же взялся отряд, которым командовал «Комар», и почему задержанные по вашему приказанию местные представители Советской власти были переданы в этот отряд?
Ответ: С этим отрядом мы соединились в деревне Околица Тургельской волости и, поскольку в отряде «Комара» имелась жандармерия, им были переданы для расстрела, задержанные мною, два местных представителя Советской власти.
В этом же районе мы осуществили другой групповой террористический акт.
Вопрос: Говорите конкретнее, против кого вы совершили террористический акт?
Ответ: 15 февраля 1945 года совместно с отрядом, которым командовал капитан «Комар», мы совершили вооруженный налет на деревню Лесная, что в 5 километрах от местечка Тургель и захватили в ней 7 бойцов советского истребительного отряда. После издевательств и избиений все семь советских бойцов были раздеты догола, связаны, поставлены к стенке одного из домов и расстреляны. Этот террористический акт против советских военнослужащих был совершен при мне, хотя приказ о расстреле отдал «Комар».
Вопрос: А откуда вам стало известно, что в деревне Лесная находятся советские военнослужащие?
Ответ: Мне и «Комару» донес об этом житель деревни Жлоукты, по национальности поляк, сочувствующий Армии Крайовой. Он специально пришел к нам в дер. Околица и сообщил о появлении в дер. Лесная советских бойцов.
Вопрос: И в этой связи была определена цель вашего налета на дер. Лесная?
Ответ: Совершенно верно. Мы поставили себе задачу, ворвавшись в дер. Лесная, захватить там советских военнослужащих и их уничтожить.
Вопрос: Выходит, что ваши действия шли в разрез с указаниями штаба Виленского округа Армии Крайовой, в которых предписывалось готовиться к вооруженной борьбе против Красной Армии лишь на весну 1945 г., а пока вести только оборонительные бои?
Ответ: Нет, наши действия не противоречили установкам руководства Армии Крайовой. Еще осенью 1944 года руководители вооруженных отрядов АК — «Мстислав», «Комар» и «Груб» получили из штаба Виленского округа Армии Крайовой приказание, действуя без шума, уничтожать небольшие группы бойцов Красной Армии и забирать у них оружие и одежду. Командиры предупреждались, что они несут ответственность за «неаккуратное» проведение таких налетов, могущее «скомпрометировать» Армию Крайову.
Вопрос: Покажите, как были произведены захват и расстрел советских военнослужащих в дер. Лесная?
Ответ: Отряд «Комара» из 20 человек вместе с моим отрядом из 30 человек направился в дер. Лесная, решив окружить деревню и взять живыми находившихся там семь советских бойцов. Однако, подойдя к деревне, мы увидели, что советские бойцы уже выехали на подводе из дер. Лесной, и открыли по ним стрельбу из автоматов и винтовок.
Встретив против себя массу огня, советские бойцы, не принимая боя, повернули обратно в деревню и укрылись в домах местных жителей.
Вопрос: Что же вы тогда предприняли?
Ответ: «Комар» приказал во что бы то ни стало выловить и доставить советских бойцов в центр деревни для казни. Примерно через 15 минут все бойцы были разысканы и доставлены в центр села, где их собрали около стены одного дома. Половина участников наших отрядов и четверо местных жителей присутствовали на месте казни, а остальные охраняли деревню.
Заместитель «Комара» по кличке «Панцеш» с преданными отряду 12 жандармами раздели бойцов догола, связали их вместе и выстроили вдоль стены. После чего «Панцеш», сняв с себя солдатский ремень, в течение 10 минут расхаживал из конца в конец строя бойцов и избивал их поочередно железной пряжкой, а потом крайнего пристрелил из пистолета.
Убитый советский боец потянул привязанных к нему остальных бойцов, и те вынуждены были стоять в полусогнутом положении над своим мертвым товарищем.
В других бойцов «Панцеш» не стал стрелять ввиду того, что жандармы заявили, что право расстрела остается за ними. Однако, «Панцеш» не хотел уступать, и они начали переругиваться, доказывая, что каждый из них может расстреливать советских бойцов. Сидевший в стороне верхом на лошади и наблюдавший за расстрелом «Комар» приказал жандармам и «Панцешу» прекратить ненужные споры и закончить казнь, после чего «Панцеш» отошел в сторону, а жандармы несколькими очередями из автоматов убили советских военнослужащих.
По приказу «Комара» мертвые бойцы были развязаны, уложены на их же подводу и с местной крестьянкой отправлены в м. Тургель, где дислоцировалась их часть. Этой крестьянке «Комар» вручил записку, которую предложил положить на трупы бойцов перед тем, как она, не доезжая м. Тургель, бросит подводу на произвол.
Вопрос: Содержание записки вы знаете?
Ответ: Нет, я ее не читал.
Вопрос: Какую другую подрывную работу проводил ваш отряд в тылу Красной Армии?
Ответ: Вскоре я был арестован, что лишило меня возможности вести в дальнейшем подрывную работу против Красной Армии.
Вопрос: Каким оружием располагал ваш отряд?
Ответ: Мой отряд из 40 человек имел на вооружении 6 пулеметов, 15 автоматов, 4 полуавтоматические винтовки, 8 пистолетов, 20 винтовок и вполне достаточное количество боеприпасов».
«Протокол допроса Станкевича Чеслава Антоновича
1 июня 1945 г.
…Вопрос: Какую подрывную работу вы проводили в тылу Красной Армии?
Ответ: Действуя со своим отрядом в тылу Красной Армии, я нападал на группы советских военнослужащих, истреблял их в открытом бою, забирая при этом- их одежду и оружие. Кроме того, мой отряд совершал террористические акты против представителей советской власти на местах.
Вопрос: Эти действия вы производили самочинно, по собственной инициативе?
Ответ: Нет, это не так, мы — не бандиты. Мы действовали как вооруженная воинская часть и только по приказам штаба Виленского округа Армии Крайовой. Эти приказы обязывали нас, командиров отрядов, захватывать и расстреливать представителей советской власти на местах, а при встречах с мелкими подразделениями Красной Армии вести бои по их уничтожению…
Вот собственно и вся правда, хотя, чтобы бы не представили сегодня архивы, правда так и останется, вероятно, для каждого своя. Единственное, что хочется сказать, как в той пословице: «Ты ври, да не завирайся». Постоянное вранье порождает веру в собственную выдумку. Так у некоторых и получается. Примеров не мало.
И ещё. Помогла бы Польша нам в борьбе с фашистской идеологией или нет, мы не могли остановиться на полпути. Миру известна история освободительной миссии в СССР и в Европе.
* * *
Современное поколение иногда по незнанию может высказать свое «фи», дескать, ну и зачем боролись, ели бы теперь баварские колбаски и запивали бы немецким пивом, и столько потерь людских бы не было. Есть, к сожалению, подобные дилетантизмы-глупизмы.
Но и на это у истории, к счастью, есть документы-опровержения. Генеральный план «ОСТ», разработанный в 1941 году по распоряжению Гиммлера Управлением имперской безопасности СС и предусматривавший, в частности, онемечивание огромных территорий Восточной Европы. Для чего планировалось провести депортацию коренного населения и поселение на освобожденных землях немцев. Из оставшихся же аборигенов предполагалась онемечить около 50% чехов, 35% украинцев, 25% белорусов. Нетрудно догадаться, что все это было задумано Гиммлером при горячей поддержке Гитлера исключительно ради эксплуатации оккупированных областей.
Опять же для молодых: «В своей речи перед группенфюрерами СС в Познани 4 октября 1943 года Гиммлер сказал: «То, что имеется в наличии в народах их хорошей крови нашего вида, мы заберем себе, отнимая у них, если необходимо, их детей и воспитывая их у нас. Будут ли иные народы жить в благосостоянии, или будут подыхать от голода, это интересует меня всего лишь постольку, поскольку они нужны нам в качестве рабов для нашей культуры, по-иному меня это не интересует». Оппоненты, на выход!
Подчеркиваю еще раз: все, что здесь изложено в полемичном виде читателю, имеется в открытом доступе.
В годовщину 75-летия Великой Победы надо не испугаться вернуться к прошлому, дать историческую и правовую оценку операции по ликвидации бандформирования Владимира Микутя 23 февраля 1945 года в д.Лавжи и, опираясь на архивные документы, задаться вопросом – а достоин ли этот «капрал польской армии» и члены его банды, прятавшиеся в белорусских лесах, дезертировавшие от призыва и терроризировавшие население округи, того, чтобы в память о них продолжал стоять памятный знак на белорусской земле?!
Владимир ЕГОРЫЧЕВ, кандидат исторических наук