В юбилейный год освобождения родной Беларуси от фашистского нашествия вспоминаются рассказы свидетелей и участников о полных трагизма событиях тех уже далеких грозных лет. История, предлагаемая читателям, была мне рассказана моей матерью Надеждой Яковлевной Старовыборной.
В 1941 году Надежда закончила восемь классов, и ей исполнилось пятнадцать лет. Жила она в маленькой деревушке Дуброво в километре от большого поселка Бочейково в Витебской области. Отец, Яков Кузьмич, умер до войны, и на руках его жены Ефросиньи Михайловны осталось двое детей – Надежда и двухгодовалая Валя. Вместе с ними жили неженатый младший брат отца Лука, по деревенскому имени Лукаш, и его сестра, юная семнадцатилетняя девушка Анастасия (Настася). Впрочем, после службы в армии Лукаш стал работать в соседнем сельсовете, но часто бывал у родных. Вскоре после начала войны деревня была захвачена немцами. Сразу после начала оккупации комсомолец Лукаш оказался в партизанском отряде, где был одним из заместителей командира. Вероятно, он специально был оставлен в тылу врага для организации народного сопротивления фашистам. А партизанское движение в этой местности было поистине массовым. В лес уходили целыми семьями. Недалеко от деревни начиналась территория огромной партизанской зоны, получившей название Полоцко-Лепельской. Запомнился рассказ об одном из родственников-односельчан, имя которого, к сожалению, автором этих строк записано не было, теперь уточнить его не у кого. Он служил срочную службу в Красной Армии и в начале войны был захвачен в плен. Когда их везли на поезде в Германию, в Карпатах пленные проломили пол вагона и на ходу прыгали с поезда на рельсы. Для героя этой истории побег закончился удачно, и через несколько месяцев пешком через всю Украину, он добрался до дома. Это не осталось незамеченным предателями, и через некоторое время он и еще один односельчанин были поставлены перед выбором — или они записываются в полицию, или будут арестованы и отправлены в концлагерь. Надежда хорошо запомнила день, когда эти парни вернулись из Бочейкова в форме, с полицейскими повязками и полученными винтовками. В тот же день они погрузили на подводы свои семьи и отправились в лес к партизанам. Там оказалось много и других родственников Ефросиньи. Конечно, они и их товарищи часто приходили в дом к Ефросинье за продуктами, одеждой, помыться, узнать обстановку в деревне. Однажды, когда в доме находилось трое партизан, к воротам подъехал автомобиль с немцами. Партизаны успели спрятаться на чердак. Они были вооружены винтовками и гранатами, и один из них сказал, что немцам их живыми взять не удастся. На пороге дома фашистов встретила Надежда. Из вопросов она поняла, что немцы спрашивают дорогу, но ответить не смогла, так как от испуга лишилась дара речи. Она смогла лишь что-то промычать и махнуть в ту сторону рукой. Похоже, что немцы посчитали девушку умственно неполноценной, и поехали дальше. После этого несколько месяцев Надежда не могла спать, кричала во сне. То ли время, то ли приглашенная знахарка вылечили ее от испуга.
(Старший сержант РККА Лука Кузьмич Шипуля 03. 1940 г)
О связи с партизанами знали не только односельчане, но и оккупанты. В 1942 году Настася была арестована, и ей было предложено отправиться к партизанам и передать брату предложение о сдаче. Обещалось полное прощение. Конечно, она отказывалась, говорила, что не знает где их искать, но деваться было некуда. Прибыв в партизанский отряд, она побоялась даже брату сказать о предложении фашистов, а заявила, что домой не вернется и останется у партизан. Ее судьба тоже была трагична. При прорыве фашистской блокады в начале 1944 г., она пропала без вести. Кто-то из знакомых передал Надежде, что видел в каком-то лесу ее убитой. Надежда ходила в тот лес далеко от дома, но поиски были безуспешны, да и очень опасны. Через какое-то время попала в гестапо и Ефросинья. В доме был сделан обыск, изъяты часть документов и все фотографии – для опознания родственников-партизан. Дети — Надежда и четырехлетняя Валентина — остались одни. Через некоторое время Ефросинье как-то удалось передать просьбу, чтобы дети пришли попрощаться. Несколько дней дети сидели у вражеской комендатуры, и до сих пор Валентина помнит, как она плакала и звала маму. Тут их увидел немецкий офицер, и когда узнал, чьи это дети, видимо, пожалел их, и на другой день Ефросинью отпустили домой. Но все-таки ее семья считалась партизанской и подвергалась всяческим репрессиям. Так, зимой немцам в гарнизоне Бочейково понадобились дрова. В лес ездить они боялись. Тогда они приехали в Дуброво и разобрали на дрова ряд нежилых хозяйственных построек сельчан, в том числе и новенький дом (в нем оставалось сделать внутреннюю отделку), построенный перед самой войной на небогатые доходы Ефросиньи. По указанию немецкого коменданта Нойнера, для «нужд германской армии» была конфискована и единственная корова. Корова была очень хорошая, и как-то так получилась, что она стала собственностью бургомистра, латыша по национальности, женившегося на местной женщине. Когда он, погрузив на подводы свою семью и награбленное имущество, пустился в бега при наступлении нашей армии, то и эта корова шла за подводой на веревке. Через много лет его жена прислала родственникам письмо, приютили их в США, где охотно предоставляли место нацистам и их пособникам. Похожая история была и при реквизиции теплых вещей для замерзающих немецких солдат. В числе других отнятых в семье вещей был и что-то типа нового шерстяного плаща, оставшегося от покойного Якова. Переводчик из комендатуры перешил его себе на галифе.
(фото семьи 1948г)
Иногда Надежда навещала своих родственников в партизанском отряде, да и они часто бывали в деревне. Делалось все это тайно, но конечно, в деревне все догадывались о связи семьи с партизанами. Поэтому Надежда и стала свидетельницей трагической истории, заслуживающей пера писателя. К сожалению, имена и фамилии действующих лиц своевременно не были записаны автором, теперь их, может быть, и удалось бы отыскать в архивах.
В 1943 году к Надежде обратился довольно молодой, холостой парень из местных, знакомый ей еще до войны. Теперь же он был каким-то небольшим начальником в полиции Бочейково. Он попросил, чтобы Надежда передала партизанам, что он хочет с ними поговорить. Надежда с возмущением отказалась и сказала, что это люди наговаривают на их семью, а они никаких контактов с партизанами не имеют. Конечно, эта информация была передана партизанам, которые вышли на этого человека и договорились о проведении операции. Через какое-то время этот полицейский нашел Надежду и предупредил, что в такой-то день он приведет отряд полицейских к ним в дом, где к этому времени будет организована засада. Надежда сказала, что после этого уже точно немцы расстреляют их семью, и предложила это организовать в каком-нибудь другом доме, хозяева которого у немцев были вне подозрений. План был пересмотрен, а ранним утром дня, на который была назначена операция, Ефросинья с Надеждой и маленькой Валей отправились подальше от деревни, якобы на полевые работы. Навстречу им попался отряд полицейских. Впереди на велосипеде ехал начальник со страшным мертвенно-бледным лицом. Позже Надежда удивлялась, как остальные полицаи не догадались по его внешнему виду, что дело тут нечисто. Они спокойно шли сзади и несли оружие за плечами. Было их человек десять. В деревню с поля Ефросинья с детьми вернулись поздно вечером, где и узнали о ходе событий. Как и планировалось, полицаи зашли в дом, сели за стол и поставили оружие. Внезапно ворвались партизаны. За оружие успел схватиться только один полицай, но этот начальник выбил у него винтовку из рук и выстрел ушел в потолок. Партизаны разоружили предателей и увели их с собой. Некоторые из полицаев были чужаками, но часть из них были местными. Через несколько дней к Надежде подошла мать одного из полицейских – молодого местного парня — и стала просить, чтобы она поговорила с Лукашом, чтобы ее сына оставили в живых. Надежда рассказывала, что это был один из самых тяжелых дней в ее жизни. Как могла, она успокаивала несчастную мать предателя и выражала уверенность, что их пощадят, хотя к этому времени уже знала, что их всех расстреляли в тот же день, отведя на несколько километров от села. Бывший же полицейский начальник какое-то время был в отряде, но зимой в одной из деревень был опознан местными жителями, которые сообщили, что он принимал личное участие в расстрелах советских людей. В итоге предателя также постигла суровая кара.
Вскоре после войны трагически погиб Лукаш, работавший председателем соседнего сельского Совета. При отступлении немцы сожгли деревню, и семья Ефросиньи ютилась в случайно уцелевшей бане. Все ближайшие родственники погибли. Ценой неимоверных лишений и усилий Надежде удалось закончить педагогическое училище, и она получила направление в Ошмянский район, где и прожила всю жизнь. Сестра Валя (Валентина Яковлевна Страх) закончила Ошмянское медицинское училище и до пенсии работала заведующей фапом в Анкудах. На месте деревни Дуброво колосятся колхозные поля.
Александр СТАРОВЫБОРНЫЙ.